У каждого таланта должен быть свой биограф. У таланта, как правило, совершенно нет времени на то, чтобы записывать свою жизнь поминутно с интимными подробностями.

С другой стороны, чтобы у таланта появился биограф, таланту нужно умереть и стать классиком.

Поэтому, я не биограф Макса. Мое мнение о работах Макса не будет испорчено излишней образованностью, хотя непосредственности, детскости восприятия (по заветам Матисса) мне, к сожалению, пока не видать.

Говорить и писать о живописи, в принципе то же самое, что рисовать иллюстрации к книге. Без книги – непонятно, зачем оно все это. То, что вы прочитаете – лишь мои собственные иллюстрации к ненаписанной книге о жизни, традициях, поиске, творчестве, человеке, авторе.

О традиции и жизни

Есть замечательный анекдот о великом Малевиче. Преподаватель художественной школы – ученикам: "Так, сегодня мы идем писать голых натурщиц, а гениальный Малевич никуда не идет, а остается писать свой ЧЕРНЫЙ КВАДРАТ".

Это я том, что художник, выходящий за рамки традиций, рано или поздно приходит к Квадрату, к чистому холсту, или к просветлению.

Работы Макса в этом смысле традиционны. Сам он неоднократно утверждал, что эталоном для него являются Мастера Ренессанса. В его художественном училище эталоном считались работы импрессионистов (тоже классика). Влияние и того и другого в творчестве М. увидеть несложно…

Еще одним притянутым за уши смыслом анекдота может быть следующее: искусство должно быть ближе к человеку. Т. е. не к конкретному сантехнику дяде Васе, который в картинах Гойи узрит толстозадую деваху, а к человеку, как к явлению.

Кстати, говоря о творчестве Макса в целом, необходимо оговорить постулат о благотворном воздействии пустого желудка на художественное творчество. Что может быть человечнее голодного урчания в животе и драных носков? Ван Гог, конечно, не продал ни одной своей картины, но во-первых он их особенно и не продавал, а во вторых не факт, что сытый Ван Гог писал бы хуже Ван Гога голодного. Зато прожил бы дольше. Поэтому Макс свои работы продает и работает на заказ, как и Пикассо, Дали и прочие гениальные творцы. Просто классиков конъюнктурщиками называть некрасиво.

У Макса есть разные работы. И не суть важно, за сколько он их продал, написал ли на заказ для заполнения интерьера или исключительно для души. Важно то, что ты можешь увидеть и почувствовать, глядя на его работы.

О человеке и…

У каждого художника есть своя коронная тема, которая, так или иначе, проявляется во всех его работах. Его тема - тема хрупкости человека. Его души, его мира, его реальности.

Он редко пишет людей, но его предметный мир неосязаемо отмечен присутствием личности, некоего стороннего наблюдателя.

Его пейзажи туманны и расплывчаты, словно от легкого дыхания исчезнут, как растворяются в пелене дождя знакомые силуэты.

Его цвета – голубой и желтый.

Его натюрморты – это экзистенциальная красота простых вещей. Так, словно человек вдруг исчез из этого мира, оставив после себя напоминание, которое никто не прочтет.

Его образы – воздушные змеи и ангелы, окна и полупустые сосуды.

Его дверь в другой мир находится под ржавым светильником, но напоминает глухую стену.

Его время – сумерки.

Контуры предметов практически всегда размыты, его манера письма колеблется от экспрессивных мазков до тонкой линии, но он всегда отстраненно – печален, щемяще - романтичен.

Его музыка – это затихающая в тумане скрипка, выводящая одну единственную ноту.

Он знает символы и умеет читать сны. Что более важно – он умеет их запечатлеть. Это не всегда только его сны.

Если бы экзистенциалисты умели рисовать, они бы рисовали воздушных змеев.

Настоящее искусство – это умение говорить обо всем сразу в нескольких фразах. Макс немногословен. Его работы кажутся слегка скуповатыми – минимум предметов, минимум деталей, минимум цветов и максимум чувства, смысла, экспрессии.

Его работы вкрадчивы, они не даются штурмом, они похожи на дзенские коаны. Можно сломать голову, пытаясь разгадать их, пока однажды ответ не приходит сам по себе, и вдруг с удивлением понимаешь, что знал его всю свою жизнь.

Он любит загадывать загадки и любит когда разгадка у всех своя.

Его творчество символично и необходимо уметь читать эти символы. Иногда они скрыты, иногда на виду, но Недосказанность - главный герой его работ. Его Вечность – это тоже всего лишь недосказанность.

Его работы статичны, он не стремится к эпатажу, не приглашает к диалогу. Это скорее медитация.

Его истина сокрыта в самых простых вещах, предметах быта, цветах, лицах и, как истина всегда ускользает в самый последний миг перед тем, как открыться.

И все – таки у него хватает сил иронично улыбнуться окружающему хаосу. И из-за пустой улыбки экзистенциального Пьеро, больше похожего на Будду, на вас уставятся голубые глаза наивного ребенка, для которого этот мир наполнен чудесами. Надо только дождаться того мига, когда они произойдут.

Эрик Абдурашитов